В Уфе началась реставрация памятника национальному герою Салавату Юлаеву. Это новость пробудила к жизни весьма неожиданные мнения относительно его исторической роли. Суть многих претензий сводится к резолюции подобного рода: Салават Юлаев — государственный преступник, поднявший руку на законный порядок, лично участвовавший в акциях массового насилия, националист и религиозный фундаменталист. Так ли это на самом деле, рассуждает уфимский историк Булат Азнабаев.
Власть от Бога?
Для начала рассмотрим основания пресловутого «законного порядка». Как известно, целью восставших пугачёвцев было восстановление нарушенных прав императора Петра III. Его супруга Екатерина Алексеевна 9 июля 1762 года произвела госпереворот, свергнув законного монарха. Несмотря на добровольное отречение Петра III от престола, Екатерина не сочла необходимым сохранить жизнь августейшей особе. Судя по её переписке с фаворитом Орловым, она могла бы отказаться от физического устранения царя. Интересно, что, готовя переворот, Екатерина обратилась за финансовой поддержкой к Франции и Англии. Французы отказали, а вот Англия выделила на свержение русского царя 100 тыс. рублей. Спустя полвека английское правительство окажет поддержку тем, кто свергнет с престола её сына Павла.
Были ли у Екатерины II правовые основания для устранения Петра III? В отношении неё никаких нарушений законности не установлено. Да, царь открыто изменял супруге, но и она платила мужу той же монетой. По этой причине назвать приход Екатерины II к власти легитимным отважится лишь тот, кто сочтёт дворцовый переворот легальной процедурой передачи власти. С другой стороны, мы имеем дело с вооружённым восстанием, поднятым с целью восстановления на престоле законного монарха.
Вместе с тем представления башкир о верховной власти существенно отличались от образа царя, распространённого в среде русского населения. Ещё в раннем православии сложилась религиозно-мистическая традиция о катехоне — царе, имеющем миссию препятствовать окончательному торжеству зла в истории, приходу антихриста, чтобы отдалить конец света. Из русских царей наиболее остро воспринял эту миссию Иван Грозный. Последние исследования опричнины показывают, что массовый террор был вызван не стремлением сломить сопротивление центробежных сил в государстве, а желанием Ивана IV спасти души подданных в преддверии наступления конца света. Согласно этому мифу любое сопротивление власти царя-катехона способствует торжеству сил зла и скорейшему приходу антихриста. Таким образом, в православно-государственной традиции выступление против монарха не имеет религиозного оправдания. Именно поэтому крестьянское выступление под руководством Е.И. Пугачева проходило под знаменем монархии — за восстановление законных прав Петра III.
Обязаны свергнуть
С XIII века у башкир складывается совершенно иная государственно-религиозная традиция, в основе которой лежит миф о Чингисхане. В начале XIX в. чиновник по особым поручениям при оренбургском губернаторе Владимир Иванович Даль отметил, что у башкир каждый мальчик знает историю создателя монгольской империи. В представлении башкир Чингисхан — не святой и даже не небесный патрон династии и государства, а скорее, отец-основатель государства и законов. Именно ему приписывается авторство Великой Ясы — правовых основ государства и общества. Согласно этому источнику право на свержение хана, нарушившего установления Чингисхана, не только провозглашалось, оно являлось обязанностью элиты (курултая).
Арабский путешественник Ибн Баттута оставил подробное описание подобной правовой коллизии: Чингис составил книгу свода своих постановлений — Йасак, в соответствии с которым тот, кто не выполняет его, должен быть свергнут. Также было предписано собираться раз в год на пиршество — туй, или «день праздника». К тому дню съезжаются со всех концов страны потомки Чингиса - эмиры, хатун и крупные военачальники. Если их султан изменит что-либо в этих постановлениях, их предводители встают и говорят: «Ты изменил то-то и то-то, сделал так-то и так-то, а потому тебя нужно свергнуть». Его берут за руки и заставляют сойти с царского трона и на его место сажают другого потомка Чингиса.
Таким образом, в обществе, существовшем в правовых традициях монгольской империи, в случае нарушения ханом закона подданные не только имели право его свергнуть, а были обязаны это сделать в память об основателе империи.
Внимательный читатель Ибн Батутты обратит внимание, что правом устранения хана — нарушителя закона обладает только собрание знати. Но в башкирском обществе никогда не было деления на аристократию и плебеев. Все башкиры были членами рода, поэтому традиционное для монголов деление на «чёрную» и «белую» кость у них не прижилось. Высшей властью обладали йыйыны, родовые собрания вотчинников — мужчин, способных владеть оружием. Именно йыйыны в случае объявления войны могли призывать ханов или же свергать их.
Отметим, что башкиры воспринимали русских царей так же, как и их предшественников — монгольских ханов. В башкирских шежере русских монархов называли и ханами, и падишахами. Но не только название указывало на прямую преемственность. С точки зрения башкир Иван Грозный восстановил вотчинные права, дарованные самым Чингисханом. Он жаловал башкирам тарханское звание, а это право всегда являлось прерогативой ханской власти. В конце концов, они несли военную службу только у ханов. По этой причине башкиры считали, что российские монархи подчиняются тем же правовым принципам, что и ханы монгольской империи.
Поводы для волнений
Все башкирские восстания XVII-XVIII вв. вызваны конкретными фактами одностороннего нарушения российскими властями соглашения, достигнутого в середине XVI века в ходе добровольного вхождения башкир в состав Российского государства. Так, непосредственным поводом для начала вооруженного выступления 1704-1711 гг. стала деятельность прибыльщиков Жихарева, Дохова и комиссара Сергеева, служащих Ижорской канцелярии. Фискальная политика учреждения нарушила все условия добровольного подданства башкир: от обещания не увеличивать ясачный оклад без предварительного согласования с их представителями до обязательства защищать вотчинные права и не вмешиваться в религиозные дела. Последним отступлением от прежних соглашений с башкирами стал запрет на отправку посольств в столицу. Башкиры полагали, что сопротивление местным властям, преступающим собственные законы, является проявлением лояльности верховному правителю. В своих челобитных башкиры называли М. Дохова, А. Жихарева и А. Сергеева «ворами», т.е. государственными преступниками. В ходе сбора податей и налогов прибыльщики, по словам башкир, «…взяли у них много лошадей, и на тех лошадях государева клейма не положил и отписей им не давал, потому им и ведомо стало, что они воры». Когда же Жихарев сообщил представителям башкир, что «указал великий государь те прибыльные дела на них наложить», башкиры возмутились: «…про те прибыльные дела великий государь имянно ведать не изволит». В 1708 году, отвечая на вопрос о непосредственном поводе восстания, башкиры показали, что военные действия с их стороны спровоцированы арестом и казнью их посланцев и наложением на них противозаконных податей. При этом они поклялись сложить оружие и платить ясак в случае отмены всех нововведений.
Любопытно, что при этом башкиры стремились выполнять свои подданнические обязанности перед государством. В 1708 году в ходе самого крупного восстания они добровольно направляли своих воинов для участия в Северной войне. О том, что башкиры расценивали свои вооружённые выступления как действия, имеющие законный характер, свидетельствует и лексика восставших. В 1736 году на язык башкирских челобитных обратил внимание государственный деятель и первый российский историк В.Н. Татищев: «Земли данными е.и.в. (Его Императорского Величества. – авт.) называют они своими, а бунты войной, отпущения же вин миром».
Традиция от Чингисхана
До восстания 1735-1740 годов российские власти также называли восстания башкир «войнами». В наказе уфимскому воеводе Ф.И. Сомову от 1664 года восстание 1662-1664 годов определено как башкирская война. В отличие от восстания, обе стороны здесь имеют равноправный статус, а враг перестаёт быть чем-то противозаконным, что «подлежит уничтожению». В результате становятся возможны мирные договоры. Действительно, в ходе восстания стороны вступали в переговоры и заключали перемирия. В 1719 году российские власти официально признали законность коллективных протестов башкир, требующих наказать служащих Ижорской канцелярии, спровоцировавших восстание 1704-1711 годов. Были арестованы наиболее одиозные представители ведомства во главе с А. Сергеевым, проведшим в заключении почти 6 лет.
Таким образом, объяснения характера башкирских восстаний XVII-XVIII веков следует искать в государственно-правовой традиции Монгольской империи, отражённой в трансформированном на башкирской почве мифе о Чингисхане. Этот миф вступил в конфликт с религиозной правовой традицией русской монархии, согласно которой любое выступление против царя — преступление против Бога и государства.
Как уже сказано, все главные вопросы жизни общества у башкир решались на демократических йыйынах. А коль речь шла о войне или мире, споры приобретали ожесточённый характер. Кто же на йыйынах пользовался наибольшим влиянием? Очевидно, что поэты — те, кто с помощью слова мог выразить ключевые смыслы жизни общества, облечь главные ценности башкир в яркую афористичную форму. Так, в «Баике Алдар-сэсэн» повествуется об Айдаре Байназарове, участнике башкирского восстания 1735-1740 годов, который в 100-летнем возрасте обратился к башкирам на йыйыне с призывом забыть старые обиды и идти воевать за царя против Наполеона.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
Может качаться, но не падает. В Уфе исполняется 60 лет Монументу Дружбы 
В Башкирии установили монумент в честь Урал-батыра 
С любовью к родине. В Стерлибашевском районе открылся музей села Амирово 
Исторический парк «Россия — Моя история» обновляет выставку «Романовы» 
Клали рельсы на известняк, взрывали скалы. Как строили ж/д дорогу через Уфу