Керамист Бабкен Туманян пришёл в профессию случайно, но остался в ней навсегда. Хотя сегодня гончарное дело для него скорее дорогостоящее увлечение. Тем не менее слухи о талантливом мастере из Армении уже вышли за пределы Уфы: учиться к нему приезжают из разных уголков Башкирии. В интервью корреспонденту «АиФ-Башкортостан» он рассказал о своем ремесле, отношениях с властями и башкирском языке.
«Приехал и остался»
Алексей Шупанов, «АиФ-Башкортостан»: Бабкен, как вы освоили гончарное дело?
– Родился я в Москве. Когда мне было 5 лет, семья переехала в Армению. Учиться я не любил, поэтому школу не закончил. Родители голову ломали: куда б меня пристроить, чтобы хоть какую-то профессию получил. Выбирали по принципу: где примут. Так я поступил в Ереванское училище искусств на курсы керамики. Но тяги к гончарному делу не испытывал. Год просто так ходил, отбывал. Преподаватель, стараясь понять, в чем мой интерес, поймал меня на деньгах: сказал, что есть заказ, попросил помочь и обещал заплатить. Я включился в работу, через преподавателя получал оплату. И лишь спустя два года узнал, что он рассчитывался из своего кармана! В конце учёбы появились собственные заказы. Поняв, что я вышел в самостоятельную трудовую жизнь, наставник стал договариваться с заказчиками о сбыте моей продукции – подсвечников, чашек, солонок в национальном стиле. Окончательно убедившись, что с деньгами у меня порядок, повёл меня на склад: «Теперь это всё продай и верни мне деньги».
– Как формировался спрос в Армении?
– В основном сувениры приобретали туристы. В будни изготавливаешь продукцию, в выходные торгуешь. Открыл ящик – через час он пуст. В среднем в месяц выходило около 500 долларов. Было это в конце 90-х...
– А почему в Уфу приехали? Что не устраивало в Ереване?
– Там живётся неплохо, но в России возможностей больше. Здесь можно работать на расслабоне, там так не получится: ради достатка надо спать по 4 часа, остальное время работать.
Приехал сюда в 2006 году, в гости к родственникам на Новый год, они уговорили остаться до весны. Потом предложили подзаработать, чтобы на родину на машине вернуться. Занялся строительством, да не всё получилось так, как хотелось. А с пустыми руками стыдно было возвращаться. Постепенно строительный бизнес расширялся, появился какой-то капитал. А потом и жену здесь нашёл – башкирку.
– Дома, наверное, армянско-башкирская кухня?
– С этим беда: местные блюда изобилуют мясом, а я его не люблю – предпочитаю «траву». Шашлык могу поесть раз в месяц. Поэтому супруга сейчас готовит долму, суп спас, другие блюда.
Дело для души
– А как родился гончарный бизнес?
– Первую мастерскую я открыл в доме на ул. 50 лет СССР. Облагородил территорию, поставил детскую площадку. Несколько раз своими силами убирали мусор в соседнем сквере. Глава районной администрации попросил сделать что-нибудь. Дайте мне землю, отвечаю, построю небольшое здание не под бизнес, а под школу гончарного мастерства. Всех мастеров по декоративному искусству здесь соберу. Такого в России нигде нет. Попросили – сделал проект. На этом всё закончилось.
– Насколько ваши изделия востребованы? Посуды сегодня полно...
– Спроса в Уфе практически нет. Бывает, рестораны заказывают посуду. Но для меня это хобби, на нём не заработаешь. Основная сфера деятельности – торговля и строительство. Если посчитать стоимость оборудования и аренду помещения, я за всю жизнь это не окуплю. Один гончарный круг стоит 60 тыс. руб., – печи для обжига – от 200 до 300 тысяч. Помимо этого необходим экструдер, глиномялка, расходный материал… Если всё собрать, выйдет на полмиллиона, и это без помещения. В Уфе нет ничего, всё приходится заказывать в Москве или Петербурге.
– Глины же у нас полно…
– Местную надо ещё переработать: разжижать, высушить, просеять несколько раз, чтобы от примесей отделить. Поэтому предпочёл возить из-под Гжели.
– Что народ привлекает в ваших изделиях?
– Экологичность. А тут ещё и бум пошёл на ручную работу. Конечно, он закончится, но сколько продержится, не знаю. Приобретают тарелки, чашки, подсвечники.
– Вижу, у вас и женщины за гончарными кругами…
– Это мои ученицы. Уже год обучаю всех желающих, ко мне едут из районов Башкирии. Бывает, по два месяца своей очереди ждут. Пришлось даже сменить помещение на большее: на 80 квадратах стало тесно и производству, и обучению. По четвергам у меня по договорённости с интернатами – день для детей с инвалидностью. Занимаемся раз в неделю, по пять часов в день. За это время они научатся вытягивать цилиндр – основу изделия. А дальше всё зависит от фантазии: какими будут ваза или кувшин. В основном, конечно, люди приобретают навыки для себя. Вот преподаватель школы-интерната для детей с нарушениями опорно-двигательного аппарата сейчас занимается, хочет там мастерскую для детей открыть – это помогает развивать моторику. Ищет спонсоров для приобретения оборудования. А это женщина домохозяйка приехала из Бирска. Муж-бизнесмен помогает ей открыть своё дело по изготовлению и реализации сувенирной продукции.
Я, кстати, открыл гильдию гончаров и керамистов Башкирии, чтобы помогать друг другу. В ней состоят около 30 человек. Коллеги у меня бесплатно обжигают изделия, сырьё приобретают по себестоимости.
«Откуда пошёл язык?»
– В 2010 году, помню, вы задумали какой-то необычный проект?
– Было такое… У меня родилась идея: открыть в Уфе парк башкирского алфавита. Захотелось что-то серьёзное сделать, память о себе оставить. Отправился в правительство. Отказали. Как услышат, что это бесплатно, сразу разворачивают: надо платно, через тендер – подавать заявку, собирать документы... Спрашиваю: почему? Прошу же в аренду помещение, но не по рыночной цене. Места возле памятника Салавату Юлаеву просил, пятачок на площади у Горсовета, где сейчас фонтан-часы.
– А в чём заключался проект?
– Когда я заинтересовался историей края, меня удивило вот что: у нас, когда ребёнок идёт в первый класс, ему объясняют, кто и зачем придумал буквы, откуда взялся алфавит. Здесь такой информации нет. Возникли вопросы: кто создал башкирский язык, почему именно в таком виде? Спрашиваю у учителей – они не знают. Пришёл к ректору Башгосуниверситета, он собрал преподавателей. Спрашиваю у них: как появились буквы башкирского алфавита? Молчат, друг на друга смотрят. Ректор договорился с республиканской библиотекой, чтобы меня допускали в зал с редкими изданиями. Это очень помогло в поиске информации.
Выяснил, что первый башкиро-русский словарь создан в 1898 году Василием Катаринским. Но это ещё не алфавит. В 20-х годах ХХ века его создавал Мстислав Кулаев. Этот вариант и был принят в 1926 году. Потом в 30-е в него ещё пару букв добавили.
«Главное – спокойствие»
– Гончарное дело – тяжёлое ремесло, вредное? Всё-таки грязь, пыль…
– С непривычки руки, конечно, устают, но с опытом это проходит. Что касается вредности… Раньше в глазури была свинцовая пыль, сейчас её выпускают без опасных добавок.
– Спокойствие. Работа монотонная. Чашку можно сделать за пять минут, но сушка много времени занимает. На одно изделие уходит две-три недели. Есть оборудование, чтобы ускорить процесс, но дорогое.
– Сколько надо работать, чтобы стать профессионалом?
– Совершенствовать мастерство можно бесконечно. Есть вещи, которые и мне не под силу сделать.
– А как с поддержкой ремёсел в Уфе? С властями не пытаетесь дружить: гранты, стартапы?
– Поддержки нет. Никакой. Но мне от властей ничего не надо. Рад, что разрешают работать в школах, что я там с детьми хотя бы раз в неделю могу заниматься.
Рисуй хоть ручкой, хоть на полу. Как развивается актуальное искусство в Уфе 
Юрий Шевчук презентовал книгу с работами своей мамы 
«Пусть критикуют, зато обо мне узнают». Уфимец дарит звёздам их портреты 
«Доброта для художника губительна». Маринист - о парусах и об уфимцах 
15 оттенков чёрного золота. Уфимец пишет картины нефтью