Сейчас в рамках проекта «Великие имена России» активно обсуждается переименование уфимского аэропорта. Идея не вдохновляет из-за подражательности, национальная традиция иная. Но сами предложенные имена дают пищу для размышлений. Положение о конкурсе не ограничивает сферу деятельности, в которой прославился претендент. Но из десяти уже существующих «именных» аэропортов в России семь носят имя деятелей авиации и космонавтике. Что логично.
Почему забыли?
Как уфимца, прежде всего, заинтересовали предложенные для голосования кандидатуры великих уроженцев Башкирии, предложенные для местного аэропорта: Салават Юлаев, Сергей Довлатов, Мустай Карим, Рудольф Нуреев, Сергей Аксаков, Федор Шаляпин, Муса Гареев.
Летчик всего один. Удивило отсутствие уроженца деревни Сухополь Архангельского района Башкирии маршала авиации Ивана Пстыго - первого и единственного нашего земляка, ставшего маршалом.
Он учился в школе крестьянской молодёжи, а после переезда в Уфу - в средней школе №3. В армии с 1936 года. В 1940 году окончил Энгельсское военное авиационное училище лётчиков. Летчик-штурмовик. Первый боевой вылет совершил 22 июня 1941 года. Выполнял задания при тотальном господстве противника в воздухе, когда назад возвращались считанные единицы: так, при штурмовке переправы через Днестр 21 июля 1941 года, в которой участвовал Пстыго, из 36 машин вернулось только три.
Всего на счету Пстыго 164 боевых вылета и два сбитых вражеских истребителя (один из них - в лобовой атаке). В основном, в 1941-1942 годах. Во второй половине войны, будучи на командных должностях, он редко поднимался в воздух.
Самое необычное задание Пстыго
С 1960 по 1967 год - в период, когда холодная война балансировала на грани горячей, - Иван Пстыго командовал ВВС группы советских войск в Германии. В небе ГДР случались и воздушные бои с нарушителями границы. Но самым необычным заданием для Пстыго стал срыв заседания бундестага ФРГ, запланированного на территории Западного Берлина. Поскольку Западный Берлин не входил в состав ФРГ, заседание носило провокационный характер, однако воспрепятствовать приезду в город депутатов из Западной Германии было невозможно.
Вот как вспоминает о контрмерах СССР и ГДР сам Пстыго: «На 7 апреля 1965 года в Западном Берлине, в Конгресс-холле наметили проведение такого заседания. Депутаты туда съехались, прилетел председатель бундестага ФРГ Герстенмайер. На аэродроме он собрался сказать речь, а в это время над ним пара наших истребителей перешла на сверхзвук. По инструкции можно делать это на высоте не ниже 11 тысяч метров. Но была такая погода, что слышно плохо. Давай на две тысячи ниже. Тоже жидковато! Перешли на 7 тысяч. Я говорю: «Ниже не надо». Как бабахнули - стекла полетели. Герстенмайер закрыл рот, подождал, пока утихнет грохот, опять открыл рот - снова гром. Никогда штурманская служба ВВС не обеспечивала такую точность пролета — до секунды! Спикер нырк в свою машину, поехал в Конгресс-холле.
Полковник Бабаев, специально за этим наблюдавший, сделал смотровую площадку на крыше соседнего дома и по телефону мне докладывал: «Товарищ командующий, на крыше Конгресс-холла человек сто собралось, половина с треногами для фотоаппаратов и кинокамер!» Я говорю: «Сдуть!» Пошла четверка Су-7Б комэска Сурнина. Этот мог, образно говоря, в одно окно влететь, в другое вылететь. Подвел самолеты ниже домов, а потом резко - в набор высоты. Бабаев тангенту телефона забыл в волнении отпустить, я слышу раздирающий душу звук. «Сдул?» - спрашиваю. «Как приказали. На крыше осталось три треноги». - «А люди?» - «Куда-то подевались, не знаю». Я тогда вместо запланированных министром обороны 80 самолетов поднял 400».
Мирные заслуги
Может быть, имя военного летчика не вполне уместно для гражданского аэропорта? Но у Пстыго есть заслуги и в деле обеспечения безопасности полетов. В 1977 году Пстыго возглавил Центральную инспекцию безопасности полётов Вооруженных сил СССР. Он является автором «формулы безопасности полётов», слагаемой из качеств личного состава, законов лётной службы, регулярности полетов, руководства и управления полётами, надёжности авиационной техники.
Пстыго расследовал многие авиакатастрофы, в том числе столкновение двух Ту-134 в 1979 году, когда погибла футбольная команда «Пахтакор». Единственная неудача, о которой вспоминает заслуженный летчик, - гибель Юрия Гагарина: «Я был председателем уже четвертой по счету подкомиссии... Там был перебор версий без выводов».
Таким образом, против имени Ивана Пстыго, как символа безопасности полетов, надёжности авиации, не может возражать даже самый ярый пацифист.
И еще один аспект: присвоив аэропорту имя широко известной личности, регион не популяризует ее, он используют её заслуги для собственной славы. От великих, конечно, не убудет. Но и им не прибудет. А ведь в ряде случаев биография кандидата, например, Довлатова, крайне слабо связана с Башкирией. Название «Иван Пстыго» пробудит интерес к этому совершенно недостаточно пропиаренному человеку. Таким образом, маршалу воздастся должное.
Не берусь сравнивать заслуги Пстыго с заслугами других уроженцев Башкирии. Но то, что имя заслуженного летчика даже не включено в число возможных соискателей, вызывает недоумение.