Руководитель психологической службы МЧС Башкирии майор Гульнара Зараменская рассказала в интервью UFA.AIF.RU, как они оказывали помощь людям во время крупных происшествий, случившихся в республике в 2018 году.
После взрывов
Айгуль Нургалеева, «АиФ-Башкортостан»: Гульнара Минниахметовна, два года назад психологическую службу оптимизировали. Психологи в МЧС не так востребованы?
Гульнара Зараменская: Да, от 20 сотрудников осталась половина. Шестеро работают в Уфе, по одному в Стерлитамаке, Туймазах, Белорецке, Кумертау, Бирске. В прошлом году «закрыли» Стерлитамак, где такая проблемная трасса. А раньше даже в районах были психологи. Девчонки все молодые. По 18 лет только три человека работают. Когда не справляемся своей «десяткой», привлекаем коллег из минздрава, минобраза, минтруда и министерства молодёжной политики. Всего их по Башкирии 350 человек – работают в детсадах, школах, больницах и социально-психологических центрах. Дважды в год обучаются по нашей программе оказания помощи.
Первая и традиционная для силовых ведомств задача – формирование здорового психологического климата у личного состава. Это четыре тысячи человек: госпожнадзор, госинспекция по маломерным судам, пожарные, водители. На одного психолога должно приходиться 300 сотрудников. Только в одном подразделении, главке, они соблюдаются. В остальных – по 500 и больше. Москва выделила оборудование для релаксации: массажные кресла, фильмоскоп и многое другое. Но, к сожалению, не везде они есть. После возвращения наших спасателей с работ по ликвидации ЧС в других регионах проверяем их психологическое состояние, чтобы не допустить профессионального выгорания.
Вторая задача специфическая – это оказание экстренной психологической помощи, которая сравнима со скорой медицинской – чем быстрее она будет оказана, тем больше шансов, что пострадавший сохранит психологическое здоровье и сможет вернуться к нормальной жизни.
Психологическая служба МЧС России появилась в республике восемь лет назад, наш первый выезд – к пострадавшим жителям посёлка Урман в 2011 году, когда там возник пожар на военном складе и начали взрываться снаряды. С тех пор делаем это регулярно. Мы помогаем «здесь и сейчас», а дальше за пострадавшими наблюдают местные психологи.
– Как успеваете, если в один день происходит несколько ДТП и пожаров?
– Для направления психолога к месту ЧП определены свои критерии. Если трое взрослых погибло или пятеро пострадали, если беда произошла с двумя и больше детьми. В 2018 году совершили 29 выездов (в 2017-м – 17). Делаем всё возможное: снимаем острые стрессовые реакции – плач, истерику, агрессию, страх, обиду, безысходность, тревогу.
«Таблетка» пострадавшим
– Какую помощь вы оказываете в случаях, когда погибли люди и их родные в состоянии истерики?
– Для выезда у каждого есть дежурный чемоданчик. Для детей берём детскую укладку – книжки, раскраски, пластилин и т.д. – ведь в горе родителям не до детей. Им часто даже не рассказывают, что случилось. Они не понимают, почему мама плачет. Находим место, отвлекаем играми. Для взрослых есть очки Панкова – успокаивающие, со световым расслабляющим эффектом, аппараты светоимпульсной терапии и транскраниальной электростимуляции, устройство для психофизиологического тестирования.
К счастью, истерики единичны. Люди приезжают с родственниками, они помогают, успокаивают. А мы – звено, которое объясняет, что можно делать, чего нельзя. В одном из ДТП, произошедшем на трассе Уфа-Оренбург, при столкновении легкового автомобиля и экскаватора-погрузчика, погибли пять человек. У одной женщины в аварии погиб муж. У неё сильная истерика, она пыталась прорваться в морг к погибшему. Я попросила родственников, чтобы её не пускали. Спасибо им, удержали-уговорили. Как психологи, мы не имеем права давать лекарства, лечить. Вызвали ей скорую помощь.
Другой пример. Утром 4 августа 2018 года в Красноярском крае в аварии разбился вертолёт Ми-8, 18 человек на борту, среди них – семь вахтовиков из республики от 23 до 50 лет, четверо совсем молодые. Психологическая служба МЧС дежурила в аэропорту четыре дня, оказывала экстренную помощь родственникам погибших при встрече ими цинковых гробов. Внешне все были спокойны: и время прошло, и мы их морально подготовили.
Не обещать невозможного
– А если человек не может успокоиться, его кидает из депрессии в агрессию? Есть слова, чтобы его утешить?
– Специальных, «волшебных» слов, конечно, нет. Мы избегаем сложных предложений и оборотов речи, говорим просто и доходчиво. Не даём невыполнимых обещаний. А расхожая фраза: «Всё будет хорошо!» у нас вообще запрещена. Ведь нельзя знать, когда у человека всё будет хорошо и будет ли вообще. Особенно если сгорел дом, погиб близкий родственник. Лучше говорить правду, но дозированную. Каждый случай индивидуален.
С человеком, который кричит, бьётся в истерике, кидается на вероятных виновников трагедии, говорим ровным, спокойным голосом, на порядок тише. Нельзя отвечать тем же, конфликтовать. Человек так себя ведёт потому, что не знает, как ему дальше жить. Чтобы вывести его из этого состояния, надо отвлечь от беды, постараться разговорить. Ведь чаще всего у него есть близкие, о которых надо заботиться.
Самая массовая в 2018 году трагедия произошла в феврале в Иглинском районе: фура снесла маршрутный автобус «Уфа-Усть-Катав». Девять человек погибли, четверо пострадали – жители Челябинской области и Башкирии. Мы работали там два дня: в первый – на трассе, во второй – 12 часов в морге в Уфе, куда привезли все тела. Мои коллеги в следственном комитете сутки дежурили на «горячей линии».
На следующий день поехали на выдачу тел в морг. Родные погибших плакали: у кого жена погибла, у кого мать, у кого сестра, у кого единственная дочь… Но никто не ругался. Возмущалась только жена погибшего шофёра «Газели», у которого пропали собранные с пассажиров деньги и золотая цепочка с шеи. Она требовала от меня найти их. Я её успокоила. В морге работал следователь, к которому я проводила вдову для оформления обращения. Задача психолога – спасать раненые души, а не решать материальные вопросы.
В апреле в школе Стерлитамака 17-летний ученик ранил ножом одноклассницу, учителя, потом себя, поджёг класс. Агрессивное поведение подростка осудили, но всё неоднозначно. Когда наш психолог работала с ним в реанимации, он искренне сожалел о совершённом поступке, плакал.
Ещё одна массовая трагедия произошла в Уфе тоже в апреле: один за другим шесть человек потеряли сознание, спустившись в канализационный колодец ресторана. Спасли только одного. Наша помощь потребовалась женщине, потерявшей мужа и отца.
Правила стресса
– Как правильно вести себя в нестандартной ситуации?
– Мы ни от чего не застрахованы. Но когда, к примеру, в доме начинается пожар, нельзя прятаться, надеясь, что в закрытом помещении огонь и дым вас не достанут. Наши сотрудники обучают этому детей, которые погибают чаще всего по этой причине. Любыми путями надо выбираться из помещения, помочь старым и маленьким. Организовать эвакуацию, не переживать за вещи и ценности. Стрессовых ситуаций не избежать, но можно выйти из них с меньшими потерями. Главное – живыми.
Пример. Стоит наша маршрутка в пробке, сидящая рядом женщина рассказала, как их маршрутку остановил инспектор ДПС, водитель закрыл дверь и ушёл. Одной девушке стало плохо – стала окна открывать, чуть не выпрыгивать, паниковать. Когда водитель, наконец, пришёл, бросилась на него с криками. Я спросила соседку, что они делали, не пытались ли успокоить девушку. «Сидели и смотрели. Это было утром, всем было некогда», – ответила она. Наш народ неисправим. Элементарно могли успокоить девушку, взять за руку, поговорить. Ведь она могла потерять сознание! Но помощи и сочувствия не дождалась. То же самое, когда случается авария на дороге. Чем раньше остановится проезжающий автомобиль, тем больше у пострадавших шансов выжить.
Третий год мы участвуем во всероссийских соревнованиях, где молодёжь учат оказывать экстренную помощь. Надеемся, новое поколение вырастет отзывчивым и неравнодушным.
Психолог о женской дружбе: это лишь пакт о ненападении 
Радий Хабиров высказался о проблемах подготовки медперсонала в республике 
«Опять наберут полтурбазы». Приставы и сотрудники МЧС провели рейд на воде