Один из сложных участков обороны доверили мобилизованным из Башкирии. Бойцы из нашей республики держат здесь обширный участок фронта.
Оборонительная линия сильно пострадала из-за недавних колебаний воды в Днепре. Сначала украинцы где-то в верховьях разрушили дамбы, уровень начал быстро подниматься, размывался берег – его линия сдвинулась на 5-10 метров. А потом прорвало ниже по течению плотину водохранилища, и уровень воды стал стремительно уменьшаться.
«Сейчас самый ненавистный для меня инструмент – это лопата, – рассказывает боец из Стерлитамака. – Уже откопали новые оборонительные рубежи. Обустроились. Готовы встретить врага!»
«Место, где трезво смотришь на жизнь»
Смыло и сбросило с обрыва даже стационарный бетонный дот – вручную поставить на место многотонный кубик проблематично, нужен мощный кран. Бойцам самим приходится закапываться глубоко в землю. Блиндажи порой располагаются на глубине метров пять, благо что грунт здесь податливый – это смесь глины с песком – твердый у него только верхний слой, а ниже лопата идет легко. Понадобится грузовик снарядов, чтобы такой блиндаж расковырять!
«Трудности, конечно, не все переносят одинаково, – признается командир взвода из Баймака. – Прошло девять месяцев службы, желающих подписать контракт стало меньше, но они есть. Для многих СВО стала местом, где можно трезво посмотреть на свою жизнь и решить, что в ней можно изменить».
В основном, конечно, капитальные сооружения устояли – с мощным вооружением, запасом боеприпасов и пристрелянными ориентирами. В ходах сообщения – не только номера позиций для стрелков, но и местная фауна, к примеру, обезглавленная небольшая гадюка. Доставляют беспокойство и большие, до 10 см, сколопендры. Жара, комаров почти нет. Буквально в 100 метрах зреют на деревьях грецкие орехи, черешня уже пошла вовсю! Брошенных садов вдоль линии фронта хватает. А у бойцов все мысли о мирной жизни.
«Мы с женой посоветовались и решили завести третьего ребенка, – рассказывает парень из Дюртюлей. – Именно на службе я понял, что главное – это семья. Здесь в первую очередь тяжело морально, лучше получать свои 30 тысяч рублей и жить дома, чем 200 здесь».
«Под обстрелом нет ни одного, кто бы не молился»
В полку есть в штатном расписании человек, занимающийся психологической поддержкой бойцов. Но за все время службы к нему по своей воле обратились только три человека. Он честно говорит: сумею помочь хоть одному – значит, не зря здесь служу.
«Не привыкшие мы к такому» – поголовно идут бойцы в отказ.
Гораздо эффективнее работают войсковые священнослужители из Башкирии, которые были вместе с нами в этой командировке. Отец Виктор и Хамза-хазрат в частях довольно известны, чаще всего они встречаются с бойцами батальона Шаймуратова, где очень много выходцев из республики. Они не боятся говорить с солдатами на одном языке и обсуждать самые болезненные темы. Как правильно ставить свечку, никто не спрашивает, больше – о долге, душе, вере. Именно в таком общении нуждаются бойцы.
«А ты верующий?» – спрашиваю внимательно слушающего Хамзу-хазрата бойца.
«Под обстрелом артиллерии или миномета нет ни одного, кто бы ни молился, – честно отвечает он. – Настроение? Нормальное! С женой недавно развелся – не стала ждать меня после восьми месяцев отсутствия. Ребята узнали. Тут же дали мне отпуск, но домой не поехал, не стал рвать душу. Отдохнул неподалеку в Крыму, нашел там девушку – сейчас переписываемся».
«Отец Виктор «свой человек» – того и гляди заломит какого-нибудь грешника на колено и отстегает широким офицерским ремнем, – шутит другой боец. – Попробуй его не послушать! Особенно достается тем, у кого «бесовские» позывные».
Вундервафля из сподручных средств
Внутри блиндажей, наблюдательных пунктов устойчивая к любым помехам проводная телефонная связь. Кажется, такие же аппараты с эбонитовыми трубками мы видели в фильмах о Великой Отечественной войне. Но работают, и нареканий на них нет. Лежат на пунктах наблюдения и сигнальные ракеты. Практически у каждого бойца есть сотовый телефон (что, конечно же, запрещено), но пользуются ими все же с осторожностью. Однако с родными все созваниваются регулярно.
«Понемногу охотимся на дроны, – рассказывают разведчики о боевых буднях, – сейчас их стало гораздо меньше. Крупные летательные аппараты наши электромагнитные ружья в лучшем случае только тормозят – в это время пытаемся их сбить из стрелкового оружия. Есть здесь и свои хитрости: автомат лучше располагать при стрельбе параллельно земле – из-за баллистики пули так легче попасть. Помогают корректировать точность огня трассирующие боеприпасы».
По берегам не смыло и грамотно поставленные минные поля. На снимке их видно по торчащим наверх большим антеннам. Судя по размеру, это не стандартные противопехотные, а более мощные модификации, каждая из них способна «почистить» берег метров на 300. На наиболее опасных направлениях видны с нашей стороны и хорошо замаскированные мины направленного действия. Их компактность и поражающая способность удивят любого врага.
«Вы слишком близко не подходите фотографировать, – по-доброму предупреждают нас бойцы. – После наводнения некоторые самопроизвольно взрываются из-за осадки грунта, а разлет осколков большой».
Невдалеке умельцы из разведроты с помощью сварки, фортуны, подножных материалов прикручивают к большому и мощному квадроциклу треногу под автоматический гранатомет.
«Перевернет от отдачи, – задумчиво говорит один, глядя на результаты совместного труда, похожие на реквизит из «Безумного Макса»».
«Тогда переделаем, все равно зачетная передвижная вундервафля будет», – возражает второй. И у обоих появляется идея встроить в конструкцию для устойчивости еще один ящик для гранат. К делу подходят серьезно и основательно. Двигатель на квадрике, похоже, уже успели форсировать – он носится, как бешеная табуретка.
В разведроте вообще люди собрались хозяйственные: уже успели соорудить себе в укромном уголке баню, а в оружейке у них такой порядок, что даже патронные ящики они, кажется, складируют по линейке. В других подразделениях все предельно утилитарно, а здесь еще и красиво. Эстеты! Старшина здесь по призванию – начальник административнохозяйственного управления.
«После полугода службы у нас практически сложился воинский коллектив, – рассказывает командир подразделения. – Не без трудностей, конечно. Сейчас таких, которым ничего не надо, осталось всего процентов пять».
– Неужели есть такие в условиях боевых действий?
– Да, перевоспитываем!
Враг не пройдет!
Красиво смотрится на позиции мощный ДШК, замаскированный на одном из самых опасных направлений. Установленный на заводской станине, он держит под контролем почти два километра берега. Здесь и траншеи несколько другие – глубиной более двух метров.
«Опасный участок, – признается один из бойцов, – Поэтому с лопатой я здесь провожу больше времени, чем с автоматом. Сейчас работаем уже на второй линии обороны».
Рядом большой мемориальный комплекс героям ВОВ, раньше за ним ухаживали местные жители, он не заброшен. Сейчас огромные розовые кусты растут буквально на позициях. Осколки от мин залетают и сюда.
«Я уже твердо решил остаться на службе и дальше, – признается один из офицеров среднего звена. – Да и куда мне деваться: родители – в силовых структурах, сам уже побывал в нескольких горячих точках. Здесь окончательно понял, что это мое. И ребята у нас подобрались достойные, враг не пройдет!»
Но подобные династии – это, скорее, исключение из правил, младшие офицеры в основном из «пиджаков» – гражданских вузов с военной кафедрой. Бойцами они по большей мере не командуют, а строят «уставные» отношения на дружеских основах. Но это не мешает им выполнять боевые задачи.
Иногда гражданский опыт даже помогает. Командир блокпоста на трассе, еще недавно тусовавшийся на гражданке, обратил внимание на цену в накладных на «элитное спиртное», которое местные развозили по торговым точкам. Ну не может большая бутылка виски Jack Daniels стоить всего 350 рублей. Грузовую машину обыскали, нашли рулон поддельных акцизных марок, последующая проверка показала, что вся перевозимая продукция контрафактная. Понятно, что ее изъяли, любви к солдатам со стороны коммерсантов это не прибавило! Кстати, после того, как местным стали платить российские пенсии и здесь встали российские части, цены в местных магазинах волшебным образом повысились до двух раз.
«Надо понимать, что здесь вам не Великая Отечественная, – честно говорит один из офицеров. – Сидят люди в подвале, отстреливаются, потом выдалась передышка – сгоняли на машине в ресторан за суши – километров 20 всего до него. А там считается уже полностью мирная жизнь, на редкие прилеты давно никто не обращает внимания. И многие бойцы здесь машины себе уже прикупили, благо, что зарплата позволяет».
На более серьезных должностях в полку, с большими звездами – сплошь кадровые офицеры. По глазам видно, что видели в своей жизни многое. Вызывают уважение! Удивил нас командир полка: мы еще не успели вывалить ему свои просьбы, а он сам предложил нам поработать на наиболее интересных участках и предоставил режим наибольшего благоприятствования. Откуда понимает в журналистике? Отвечать не стал.
Когда мы уезжали с этих позиций, выяснили, что башкирские мобилизованные сменили здесь воинскую часть, в которой к тому времени было выбито до 80% личного состава. Нам оставалось только заехать домой за вещами и отправляться обратно.
«Надо говорить «на базу», – строго поправили нас уже понахватавшиеся примет мобилизованные. – Дом у каждого из нас в родной Башкирии!»
Из Башкирии в зону СВО проводили группы мобилизованных и добровольцев 
Предприниматель из Уфы высказался о жизни в Башкирии в период СВО 
Мулла из Башкирии обратился к землякам-мусульманам из зоны СВО 
В Башкирии простились с геройски погибшим в зоне СВО Эдуардом Игдисамовым 
В зону СВО отправили гумконвой, который собрали 15 районов Башкирии