Каковы реалии работы служителей Фемиды, стоит ли женщинам идти в эту профессию, как справляются с рассмотрением дел присяжные – об этом и многом другом в интервью UFA.AIF.RU рассказала председатель Верховного суда Башкирии Земфира Латыпова.
О суде бывшем и нынешнем
Наталья Кузнецова, UFA.AIF.RU: Земфира Узбековна, в прошлом году из-за пандемии в судах ввели особый режим посещения судов. Какие требования действуют сейчас?
Земфира Латыпова: Да, изначально мы ввели ограничения. Это присутствие на заседаниях только участников процесса, масочный режим, перчатки, приостановка личного приема граждан. Журналистам был предоставлен ограниченный доступ, но сейчас все уже вернулось в обычный режим. Сняли ограничения и по личному приему для граждан, но наблюдаем за ситуацией. Если она будет ухудшаться, то, возможно, как минимум личный прием мы ограничим.
– Вы работаете в судебной системе с 1980-х годов. Насколько сложнее работать сейчас в сравнении с тем временем?
– Сказать однозначно, что тогда было легче или труднее, наверное, нельзя, но точно все стало по-другому. Изменилась сама судебная система, появились новые суды, мировые судьи, новые категории дел. Изменился порядок назначения судей, электронный документооборот расширил доступ граждан к правосудию, и многое другое. Были возрождены суды присяжных сначала на уровне верховных, областных судов, а с 2018 года и в районных судах.
Я рассматривала дела с участием присяжных заседателей и видела, что они работали очень ответственно. Некоторые юристы говорят, что это «судьи с улицы» и они ни в чем не разбираются, но я с этим не согласна.
«Народный суд» - самый лучший?
– А насколько распространены суды присяжных у нас сегодня?
– В районных судах присяжные появились относительно недавно – с 2018 года. С этого времени и до конца 2020 года они рассмотрели 21 дело. Нельзя сказать, что это очень востребовано. Дело в том, что суд присяжных - желание только самого подсудимого, от судьи это не зависит. Выбирают этот вариант не так часто еще и потому, что обжаловать вердикт присяжных нельзя по существу, а можно только итоговый приговор в части назначения наказания или на предмет нарушения каких-то процессуальных норм. В последнем случае, если приговор будет отменен, возможно формирование новой коллегии присяжных и рассмотрение в другом составе.
– Если присяжные хорошо разбираются в делах, значит, правовая грамотность населения растет?
– Безусловно, но сам суд присяжных также этому способствует, потому что у людей появляется гражданская ответственность. Ведь там нет профессионалов, выбор делается из списков избирателей. Получить повестку может любой, например, я сама. Но при формировании коллегии в нее не включаются, например, работавшие в судебной системе, прокуроры, адвокаты, юристы, люди, имеющие судимость.
У нас, можно сказать, менталитет пока такой – все в суде.— «АиФ»
Вообще хочу сказать, что население у нас готово активно бороться за свои права. Поэтому у нас сейчас огромное количество дел. Но вот что пока наши граждане не очень хотят делать, так это идти на медиативные соглашения, компромиссы. У нас, можно сказать,менталитет пока такой – все в суде. Ведь даже на процессе, например, как у нас бывает: судья просит озвучить суть исковых требований, а заявитель начинает рассказывать всю историю семьи с самого начала - когда с женой познакомился, как свадьба прошла и так далее. А сейчас он делит имущество. И поэтому заседания по гражданским делам у нас длятся порой до позднего вечера.
– В последние годы резко увеличилась медиаактивность, и интерес общественности ко многим судебным процессам повышенный. Сейчас даже модно говорить: раз такой резонанс, то приговор будет серьезным? Мешает ли это работе судей, влияет ли на их решения?
– Внимание действительно повышенное. И некоторые принципы работы СМИ отличаются от наших. Если журналистам нужна скорость, то нам спокойствие. У них скандал и шум, а у нас – изучение всех доказательств, судебное разбирательство. Что-то из того, что пишут, судьи, конечно, читают. Но им, если честно, практически, некогда этим заниматься. Нет, это все не влияет. Мы знаем, что у журналистов свои задачи, они будут писать, как это видят. А мы делаем свою работу – все по закону. А убежденность в том, что общественный резонанс может повлиять на исход дела в суде, как мне кажется, сформировали сами СМИ.
– А адвокаты мешают вашей работе? Многие из них ведь сейчас очень активны в соцсетях, в СМИ, а некоторые устраивают на процессах настоящие «шоу».
– Адвокаты действуют в интересах своего клиента, это их задача, это их право так себя вести. У суда другая задача. У адвокатов есть своя этика, а нам главное – не нарушить свою и решить все в рамках закона. У нас все строго: если решение суда вступило в законную силу, для нас это табу, а если не вступило, то тем более ничего нельзя комментировать, так как ничего не решено окончательно.
Эмоции под контролем
– Как дело обстоит сегодня с качеством подготовки работников судов?
– Если говорить о судьях, то все очень строго. Помимо высшего образования требуется опыт работы – не менее пяти лет. Плюс действует очень серьезный кадровый фильтр. Проверяется все: образно говоря, от «первого вздоха» самого специалиста и до всех его родственников, даже оценки в дипломе учитываются. Кроме того, перед конкурсом необходимо сдать квалификационный экзамен – для многих это очень сложно. Уже из тех, кто сдал, выбирают будущих судей с учетом, в том числе личностных характеристик. Судья должен быть максимально выдержанным. Он не робот, конечно, эмоции у него тоже есть, но он не может их показывать. Если они выходят наружу, то это уже не есть хорошо. Часто внутри у судьи может быть буря эмоций, но это никак нельзя показывать на процессе.
Вообще, даже в бытовой жизни, у судьи больше ограничений, чем прав. Есть Кодекс судейской этики, который запрещает очень многие вещи. Также действуют Бангалорские принципы поведения судей. Нельзя, например, попадать в конфликтные ситуации, даже с соседями ссориться, выносить семейные конфликты в публичную плоскость. И если человек приходит в судебную систему и принимает эти принципы, то остается в ней, потому что эти нормы для него становятся образом жизни.
– И в соцсетях страниц у судей тоже нет. Тяжело это?
– Лично я себя в соцсетях не вижу, мне кажется, есть другие возможности для общения с родными и друзьями. К тому же в тех же Бангалорских принципах прописано, что судья «добровольно и охотно» принимает на себя определенных ограничения. И вообще на таких площадках очень высоки риски нарушения Кодекса судейской этики. В практике квалификационной коллегии судей республики был случай привлечения к дисциплинарной ответственности за недостойное поведение, запечатленное на видео и распространенное через WhatsApp.
Про зарплату, коррупцию и неженский труд
– А все эти ограничения компенсируются финансово? Еще в 2012 году Владимир Путин инициировал новую систему оплаты труда, отметив, что это позволит снизить уровень коррупции. Улучшилась ситуация с тех пор?
– Я считаю, что зарплата у судей сегодня достойная. Среднюю назвать не могу – она у всех разная, зависит от стажа работы, квалификационного класса, должности. Но хочу подчеркнуть, что за это надо работать не покладая рук. Например, приходится выходить и в субботу, и в воскресенье, а порой и в праздники. А что касается рисков для коррупции, то я не считаю, что это зависит от уровня зарплаты. Но в любом случае коррупция – это не про наших судей.
– Какой гендерный состав судов в республике сегодня?
– Женщин у нас больше. Я лично считаю, что это не самый лучший женский труд. Мы все любим свою работу, но она очень тяжелая и ответственная, и не всегда удается уделять внимание личной жизни.
Каким люди видят суд
– Вам не кажется, что у людей сегодня есть озлобленность на суд, потому что они в нем не видят гаранта социальной справедливости? Например, из-за решений по несанкционированным протестным акциям в этом году?
– Не думаю, что такое есть. Во-первых, мы правоприменители, рассматриваем все строго в рамках закона. Всего дел, о которых вы упомянули, было 106 в этом году, по большинству вынесены штрафы, только по 12 – аресты, три прекращено за отсутствием состава правонарушения. Но обжалований этих решений не так много, и большинство было оставлено в силе.
– Может, это мой субъективный взгляд, но мне кажется, со стороны суды кажутся людям чем-то очень строгим, возможно, даже чопорным. У вас бывают какие-то курьезы на работе?
– Вообще лично я рассматривала уголовные дела и в большинстве своем это всегда трагедия. Ведь решается судьба человека. Но, конечно, забавные моменты все равно случаются. Помню, на одном из процессов по делу о банде шел допрос свидетелей, в числе которых был подросток. Как только мальчик зашел в зал заседания, сразу же указал на одного из подсудимых и сказал: «А, вот этот преступник там был!» Это была такая детская непосредственность, которая заставила улыбнуться сидящих в зале несмотря на всю серьезность ситуации.
Молоток судьи нигде в наших судах не используется. Это все из американских шоу.— АиФ
Конечно, иногда удивляют материалы журналистов по делам. Например, процесс еще идет, а они уже и осудили, и наказание назначили или даже озвучивают, какой будет результат апелляции и кассации. А самое любимое у них – молоток судьи, который никаким законом не предусмотрен и вообще нигде в наших судах не используется. Это все из фильмов и сериалов, американских шоу.
