Уже не многие помнят, что Монумент Дружбы в Уфе сооружен на месте Смоленского собора. Храм, построенный в начале XVII века, был закрыт в 1930 году. А через 26 лет его взорвали, не сохранив даже под кинотеатр или склад. За сохранение старинной церкви активно выступали местные жители и видные деятели науки и культуры по всей стране. Но ее все равно уничтожили, «посадив» на место православной святыни башкирку и русскую, смотрящих в разные стороны. Кто и почему особенно постарался, чтобы старинное здание исчезло, рассказывает обозреватель UFA.AIF.RU.
Заманить Хрущева в Уфу
История исчезновения Смоленского собора уходит в 1953 год, когда в Уфу после смерти Сталина «сослали» бывшего министра госбезопасности СССР и соучастника «дела врачей» Семена Игнатьева.
Он был назначен секретарем Башкирского обкома. По воспоминаниям местного госдеятеля Зии Нуриева, Игнатьев не оставлял попыток реабилитировать себя в глазах Хрущева и вернуться на союзный уровень. И повод заманить Никиту Сергеевича в столицу республики вскоре нашелся: в 1957 году исполнялось 400 лет со дня добровольного присоединения Башкирии к Русскому государству.
Помимо культурной программы и пропагандистской шумихи, Игнатьев стремился показать секретарю ЦК свои успехи и достижения. Правда, с этим было неважно. Но вот в середине 1950-х возобновились гонения на церковь. Тогда Игнатьев и задумал взорвать Смоленский собор. А потом здесь же вместе с Никитой Хрущевым под объективами фото- и кинокамер заложить Монумент Дружбы. По его сценарию, это должно было стать апофеозом юбилейных торжеств и обеспечить ему полную реабилитацию.
Грязное дело – чужими руками
Но просто так разрушить церковь у Игнатьева не получалось, поскольку в Башкирии в то время был религиозный подъем. Православные пачками подавали ходатайства об открытии ранее закрытых храмов, подписанные тысячами людей. И прежде всего граждане требовали сохранения именно Смоленского собора. Все потому, что в Уфе циркулировали слухи об уничтожении этого храма и постройке на его месте некоего «Дома творчества и изобразительных искусств Башкирии». Активно поддерживали верующих и деятели культуры и ученые по всей страны – культовое сооружение действительно представляло высокую ценность. В Уфе самоотверженно боролся за сохранение храма историк и краевед Петр Ищериков.
Обстановка вокруг храма сложилась очень напряженная. Но Игнатьев шел напролом. Правда, такое грязное деяние выполнять своими руками Семен Денисович не собирался. Формально взрывные работы предстояло выполнить городским властям. А с этим поначалу шло туго.
Председателем уфимского горисполкома в то время трудился Николай Сарычев, имевший весьма независимый характер. Игнатьев решил заменить его на более покладистого и беспринципного. При этом кандидат по понятным причинам должен быть непременно русским. И такая фигура нашлась. Звали его Илья Бабуркин.
Спешно и секретно
Мы, видимо, не скоро узнаем все детали подготовки к уничтожению православной святыни, поскольку участь документов Башобкома 1955-1956 годов до сих пор находятся под грифом «секретно». И все же из доступных документов мы установили, что смещение Сарычева происходило в страшной спешке в режиме спецоперации. До 3 декабря 1955 года, когда открыла свою работу XIV Уфимская городская партконференция, он даже не знал о своей предстоящей отставке и Бабуркине. Тот не был делегатом конференции, а присутствовал в качестве приглашенного, и тем ни менее, его избирают сначала в состав горкома, а потом членом бюро, где Илья Иванович занял квоту председателя горисполкома.
Одновременно 8 января на срочно организованных довыборах он стал депутатом уфимского горсовета и уже на следующий день избран председателем горисполкома. Из-за спешки в постановлениях бюро Башкирского обкома и Уфимского горкома указаны три юридически разные мотивировки освобождения Сарычева от должности – «направление на учебу», «перевод на другую работу», «переход на другую работу». А решение о назначении Бабуркина депутаты горсовета по факту приняли через три дня после даты, указанной в документах.
Каким был уфимский Герострат
Как следует из архивных документов, Илья Бабуркин родился 2 августа 1911 года в деревне Степановке, что была раньше под Уфой. В ноябре 1933 года юноша поступил на службу в Красную армию. Войну провел в запасных частях в Алкино и в Уфе. Был награжден медалью «За победу над Германией», а демобилизован 7 июля 1946 года. Затем работает инструктором нефтяного отдела Башобкома. Чем-то приглянулся тыловой политрук тогдашнему партбоссу Башкирии Сабиру Вагапову. Через два года он «поднимает» Бабуркина до заместителя заведующеготого же отдела, а 8 января 1950 года ставит третьим секретарем уфимского горкома и членом бюро. Однако 18 декабря 1952 года на III пленуме горкома Илья Иванович неожиданно оставляет свой пост уже второго секретаря горкома и отбывает на учебу в Высшую партийную школу. Но в декабре 1953 года Вагапова сменяет Игнатьев и Бабуркину пришлось с нуля зарабатывать признание нового главы республики.
«Не я буду, если не взорву», – вспоминает слова Бабуркина Петр Ищериков в своем письме от 9 октября 1956 года, которое сейчас хранится в Национальном архиве республики. И свое слово, председатель исполкома горсовета, к сожалению, сдержал.
Пресса тогда сравнила Бабуркина с Геростратом, поджегшим знаменитый храм Дианы Эфесской.— АиФ
Взрывами старинной церкви местные жители были по-настоящему шокированы. Да и не только они – росло негодование и среди авторитетных деятелей культуры СССР. Центральная пресса тогда сравнила Бабуркина с Геростратом, поджегшим знаменитый храм Дианы Эфесской. Критиковали Бабуркина и местные журналисты, причем не только из-за храма.
Газетная карикатура о санитарном состоянии Уфы времён Ильи Бабуркина. Газета «Советская Башкирия» от 8 июня 1956 г. Фото: Национальный архив Республики Башкортостан
«Халиф на час»
Поначалу власти делали вид, что ничего не произошло, а Илья Бабуркин 5 июня 1956 года – в день окончания взрывных работ, невозмутимо провел городской партактив. Но вскоре у него появились неожиданной проблемы – претензии от Москвы. Дело в том, что 25-27 июня 1956 года в бюро ЦК КПСС по РСФСР с участием Никиты Хрущева состоялось совещание секретарей горкомов и председателей горисполкомов. Затем правительство России заслушало отчет Бабуркина, по результатам рассмотрения которого «Совет Министров РСФСР серьезно указал» уфимскому градоначальнику на промашку.
Последний раз Бабуркин появился «на людях» 6 июля 1956-го, когда бюро горкома рассматривало вопрос о срыве строительства канализации в Демском районе, а потом он исчез из публичного поля. Город из прорыва выводили другие люди.
Вскоре состоялось объединение Уфы и Черниковска. Илье Ивановичу должностей в новых органах городской власти не нашлось. Не зря Ищериков назвал его «халифом на час». Окончательную отставку Бабуркина оформили 31 июля 1956 года, когда его уволили «в связи с переводом на другую работу». Но номенклатура «халифа» не сдала, и вскоре он, всплыл… заместителем министра культуры БАССР.
«Уфа словно в осаде у гитлеровцев»
23 августа 1956 года «Литературная газета» опубликовала протест против взрыва Смоленского собора в Уфе. Его подписали писатели Илья Эренбург, Николай Тихонов, Константин Федин, академик Игорь Грабарь и другие.
После отставки с должности главы города Бабуркин продолжил уничтожение памятников русской культуры. Так, уже в сентябре 1956 года, выполняя указание Семена Игнатьева, он дал от минкульта разрешение на снос дома выдающегося русского художника Михаила Нестерова на улице Ленина в Уфе. Да так спешил, что начал разваливать строение, ещё не выселив жильцов.
«Уфа словно в осаде у гитлеровцев», – эмоционально описал происходящее тогда Ищериков.
Уполномоченный по делам РПЦ Михайлов в секретной записке от 23 октября 1956 года докладывал Игнатьеву, что среди жителей Уфы ходят разговоры о том, что Бабуркин и его зам «были сняты с работы за перегибы связанные сразрушением Смоленского собора», а «отдельные лица из мракобествующих изуверов требовали от духовенства предания их «анафеме».
В середине июня 1957 года в Уфе прошли торжества по случаю 400-летия добровольного присоединения Башкирии к Русскому государству. Мечты главы башкирского обкома на приезд Хрущева не сбылись. Тот не был простаком, чтобы попасться на уловку Игнатьева с закладкой обелиска. Тогда и у Игнатьева пропал всякий интерес к открытию доски на месте взорванного храма. Строительство нового монумента тянулось долго и завершилось только в 1965 году.
В Уфе благоустроят огромный храм, который строят почти 20 лет 
Священник из Уфы высказался о блогерше, оголившейся на фоне собора в Питере 
«Плевок в душу». Православный храм в Башкирии продали за 38 тыс. руб