В конце апреля в Башкирию прибыли несколько сотен беженцев с Донбасса. Уже почти месяц они живут в пунктах временного размещения, организованных в нескольких санаториях. Корреспондент UFA.AIF.RU побывал в одном из них и узнал, что пришлось пережить вынужденным переселенцам, как они привыкают к новой жизни и планируют ли возвращаться.
«Когда приехали, было жутко»
Детский санаторий «Связист» расположен в Кировском районе Уфы, недалеко от пригородного поселка Мелькомбинат. Через дорогу рядом – летний лагерь «Черемушки». Традиционно в теплое время года здесь звучит детский смех, но в этом году картина совсем иная. Первым на пути встречается мужчина лет 50 с загипсованной ногой.
«Когда они к нам прибыли, у многих были осколочные ранения – у кого-то в ногу, у кого-то в голову, – вспоминает директор пункта временного размещения Равиль Тимербулатов. – У десяти человек обнаружили ковид, также был грипп – это из-за ослабленного иммунитета. Вообще, признаться, когда я первый раз их увидел, стало как-то не по себе, даже страшно. Люди были угрюмые, к тому же уставшие с дороги. Это все объяснимо, ведь многие потеряли не только кров, но и родных и близких. Уже потом они рассказали, например, как в Таганроге по десять человек жили в спортзале…Cейчас мы пытаемся вернуть их к нормальной жизни, каждый день проходят мероприятия: развлекательные или, например, ярмарка вакансий, помощь в восстановлении документов. Центр занятости работает по трудоустройству, некоторые уже нашли работу. Для детей организовано обучение».
Проживание и питание полностью бесплатное и финансируется за счет республиканского бюджета. С предметами первой необходимости помогают волонтеры и неравнодушные жители. В помещении столовой санатория работает «Стол заявок», за которым по несколько часов, сменяя друг друга, дежурят сотрудники районной администрации.
«Мы записываем номер обращения, номер комнаты и что именно нужно, – рассказывает дежурная за столом, показывая большую тетрадь с заявками. – Сейчас вот, например, пришла женщина, попросила бритву и гель для бритья мужу, здесь вот – дезодорант. То есть нужны самое элементарное. Очень много нам уже привезли детских вещей, сейчас в основном нужны мужская одежда, средства гигиены».
Дома нет, а родным не нужны?
Всего в «Связист» изначально заехали 220 человек, сейчас постоянно числится 212, еще девять проходят лечение в больницах. Цифры меняются каждый день: кто-то уезжает к родственникам, кто-то, наоборот, возвращается. Некоторых беженцев разместили в главном трехэтажном корпусе, других – в одноэтажных домиках. На дверях здесь нет замков – чтобы попасть внутрь, достаточно просто постучаться. Правда, не все здесь расположены к общению.
В маленькой комнате одного из домиков четыре кровати, на одной из которой лежит достаточно крупный красивый серо-белый кот. Он дает себя погладить и ведет себя очень спокойно. Ему проще, чем хозяевам – не понимает, что происходит и куда попал. Те, кто его привез, сидят на соседних кроватях – женщина лет 35-ти, ее муж примерно такого же возраста, и его мама, на вид лет 65-ти. При взгляде на них сразу становится понятно, от чего директору санатория стало не по себе, когда он впервые увидел беженцев.
Они говорят, что заехали сюда вчера, но чемоданы до сих пор стоят нераспакованные. Вокруг нет никаких вещей. Но самое шокирующее – нет эмоций и абсолютная тишина. Даже на гнев из-за фактически бесцеремонного вторжения в их комнату, сил у них не хватает.
«Какие вопросы, девушка, – тихим голосом медленно произносит пожилая женщина. – Идите к другим, не хотим мы, ничего не хотим…»
Из разговора, которой постепенно все же удается завязать, становится понятна причина такого состояния. Все трое – беженцы из Мариуполя. О том, что пришлось пережить, отвечают лишь, что «не хочется даже вспоминать». Мужчина говорит, что потерял отца и дядю. Жилье разрушено и у них с супругой, и у его матери. Автомобиль семьи тоже разбомбили. После эвакуации жили сначала в ПВР в Самарской области, а потом решили ехать в Башкирию, поближе к родственникам жены.
«У них стесненные жилищные обстоятельства», – подбирает слова пожилая женщина в ответ на вопрос о том, почему они вернулись в ПВР.
Сидели в подвалах беременные
На крыльце соседнего домика стоит женщина средних лет. Первое, что бросается в глаза, – ее большой живот.
«Девятый месяц, уже рожать в июне», – говорит она.
34-летняя Олеся И. – многодетная мама. С мужем они воспитывают пятерых детей, семья эвакуирована из города Рубежное.
«Квартиру разбили, с 8 марта по 14-ое сидели в подвале, потом на дачах, затем уже нас войска ЛНР эвакуировали, - рассказывает женщина. – Мы не выбирали регион, согласны мы были хоть куда, потому что страшно было за детей… Младший после того, как в квартиру попала ракета, до сих пор, видя окна, повторяет: «Мама, в окно бах!» Вернуться потом назад? Не знаю, здесь хотя бы мирно, а что сейчас там, неизвестно…»
«Мама, мы видели видео вчера, наш дом целый, и там люди убираются!» – услышав разговор взрослых, вскликивает проходящая мимо дочка Олеси, на вид лет 13-ти.
«Убираются, пока не стреляют, – рассуждает Олеся. – Но ведь все равно у нас есть Северодонецк, Лисичанск, которые еще не заняты Российской Федерацией. Ну и все разбито. Возвращаться нам, можно сказать, некуда! Да и потом, думаю, скорее всего, мы не вернемся».
«Вернемся!» - вновь вскликивает дочка, не желая верить словам матери.
Мама строго приказывает дочери уйти, а затем с грустью добавляет: «Дети, конечно, очень хотят назад, но что поделаешь».
«Мы бы рады здесь жить, но пока нет никакой определенности, – говорит подошедшая к домику соседка Олеси, 37-летняя Анна Ч., которая также находится на последних сроках беременности и приехала в Башкирию с мужем и старшим ребенком. – Пока самая главная проблема – работа и жилье. Я поняла, что средняя зарплата по региону – 20 тыс. рублей (по данным Башстата, средняя зарплата в республике составляет более 40 тыс. рублей – прим. редакции). Единственный вариант – если нам дадут общежитие, потому что снимать жилье, например, в Уфе с таким доходом проблематично. И даже в районах, непонятно, как на такие деньги можно прожить целой семьей. Но и возвращаться мы тоже не планируем – куда там?».
Запрещали русский, а в Россию – на заработки
Проживающие в пункте временного размещения признаются, что и мирная жизнь на Украине была совсем не радужной.
«В 2014 году нас, помню, не так сильно обстреляли, но вот Донецк, Луганск, конечно, очень сильно пострадали, все восемь лет там это продолжалось, – рассказывает Олеся. – В политику я не вникала, но, например, на рынке, где я работала одно время, продавцам запретили с покупателями разговаривать на русском. Такой был приказ: зарплату получите, только если будете говорить на украинском! То же самое с учителями: в школе подхожу к учительнице, обращаюсь к ней по-русски, а она мне отвечает на украинском. Не потому что по-русски не хочет говорить, потому что это ее обязанность – только на мове. Медицина вся – тоже только на украинском»
Не все на Украине думают так, как Олеся. В связи с эвакуацией у нее, например, случился конфликт. Родные, переехавшие в Черновицкую область, заявили, что она предала Родину.
«Я просто в ответ простой пример привожу: мать моя всю жизнь ездила на заработки в Москву. И всегда говорила: «Это живу я в Украине, но кормит-то меня Россия». Экономика там очень слабая, жутко дорогая коммуналка, например, на заработки в основном ездили либо в Россию, либо в Польшу. Так зачем же тогда нам эта независимость?»
Женщина сравнивает и замечает и разницу отношения друг к другу.
«В России меня поразило, что люди совсем другие, – добавляет она. – Вот вроде рядом живем, а нет у нас такого в Украине, чтобы люди так на чужую беду отзывались. Даже в ЛНР, помню, когда приехали, меня поразило: бабушка старенькая с палочкой, за три километра пришла, принесла нам гуманитарку! А в подвале мы сидели когда, вроде такая ситуация, когда все друг другу должны помогать, но нет же…»
«Нами прикрывались, как щитом! Не прощу никогда!»
У 70-летнего Александра М. контузия на одно ухо. У его супруги, всё куда печальнее: в Башкирию она приехала с ранением и инсультом.
«Так попрощался с нами Мариуполь, – с грустью говорит пенсионер. – Долго в убежище сидели, потом решили выходить из города пешком, наткнулись на мину. Никто нас больше не обстреливал, но нам хватило».
Александр твердо уверен, что останется жить в России: он рассчитывает получить гражданство, оформить пенсию. Вариант вернуться, по его словам, он даже не рассматривает.
«Хоть там и кости предков лежат, но на что оно мне надо - такое государство? – рассуждает он. – После того, как они нами, мирными жителями, прикрывались, как щитом, не знаю, кто туда поедет обратно, дурак если только. Я уже этого не прощу никогда! А женщины рассказывали, прямо к дому подъезжал на танке и расстреливал: "Мы вас всех убьем, вы москали!"».
78-летняя Валентина К. пока не знает, где в каком регионе точно будет жить, но то, что это будет Россия, решила совершенно точно. Здесь у пожилой женщины сын и внук. Пока она с ними не виделась, но уже связалась по телефону: недавно все беженцы получили сим-карты МТС. Сын живет в Якутии, общаются через WhatsApp. Во всем, что нужно сейчас, помогают волонтеры. Валентина Владимировна признается, что тронута заботой.
«Мне постоянно говорят: "Вы одна не будете, мы вас в обиду не дадим!". А одна мне вчера пирог башкирский, трехслойный (губадию – прим.редакции) привезла, говорит, торопилась, чтобы не остыл, – улыбаясь, говорит пожилая женщина. – Господи, я чуть не заплакала, столько внимания, ведь я, по сути, посторонний человек. Не пропаду я здесь. Они мне не дадут пропасть! (смеется)».
Вакансий не найдётся? Берут ли беженцев на работу в Ростове 
На Тамбовщине за дискредитацию армии РФ оштрафован украинский беженец с ОВЗ 
Футбол, Монако и добро. Как бизнес в Ростове поддерживает детей-беженцев 
Военно-исторический музей Самары расскажет о зарождении нацизма на Украине 
Приехавшая в Тверь с Донбасса женщина рассказала о постоянных бомбёжках