На чём держится мир и лад в театральной семье, почему в ней не должно быть «главного», как стать другом своему ребёнку и чего нельзя простить супругу? Корреспондент «АиФ-Башкортостан» встретилась с актёрами Башкирского театра драмы имени Мажита Гафури, народными артистами Башкирии Алмасом и Гульнарой Амировыми.
Жизнь больше театра
Айгуль Нургалеева, «АиФ-Башкортостан»: – Вы – актёры, ваш второй дом – театр, где, как принято считать, интриги, интрижки, адюльтеры... Тем не менее, вы вместе уже 32 года. Чем крепок ваш брак?
Алмас Амиров: – Мы сами не знаем! Может быть, только кажется, что всё гладко. Нет, мы тоже ссоримся, как все.
Гульнара Амирова: – Считаю, то, что мы работаем в одной сфере, – большой плюс: общие мировоззрение, интересы, даже фильмы выбираем одни и те же. Поэтому не устаём друг от друга. А любовь… Её все понимают по-разному. На мой взгляд, она подразумевает и уважение, и понимание. Считаю, уважение к мнению другого человека должно быть обязательно. Без него нет и любви. Поверхностные моменты ревности были, мы же живые люди. Помню, в молодые годы Алмас много внимания уделял друзьям, а меня порой обделял. Но это мимолётная такая, весёлая ревность. Всё гладко и стопроцентно счастливо не бывает. Это жизнь, она тем и интересна, что живешь не только сама с собой. Жизнь больше театра. На первом месте у меня близкие, родные, друзья, а театр – это часть жизни, работа и вдохновение.
Алмас: – У нас есть знакомая пара, которая живёт без регистрации, у них двое детей, квартира в ипотеку, они путешествуют по всему миру – всё у них хорошо. Они доверяют друг другу, семья очень крепкая. Наверное, всё зависит от уровня интеллекта человека.
Когда мы молодыми специалистами пришли работать в театр, были три очереди на жильё: общая, льготная и внеочередники. Молодой семье, даже без детей, давали бесплатную квартиру вне очереди. Мы знали, что будем жить, родим детей в гарантированном жилье – это стимулировало к регистрации брака. Хотя были и те, кто женился ради получения квартиры, чтобы потом разбежаться. Несмотря на печать в паспорте, люди разводились и раньше, отцы не платили алименты. И наоборот, есть примеры, когда, расставаясь после гражданского брака, отцы обеспечивали детей до совершеннолетия, без какого-либо принуждения.
Гульнара: – Я за полные семьи. Но, если нет взаимопонимания и любви, заставить человека жениться невозможно. Для меня примером останутся мои бабушка с дедушкой – самые святые для меня люди. Когда бабушка лежала-умирала (ей было 86 лет), дед сидел рядом, целовал её пальцы и был поражен тем, что она его оставляет. Он прожил без неё шесть лет и как-то признался мне: «Не было минуты, чтобы я не думал о ней. Скучаю и хочу к ней!» На этом растёшь и несешь в себе ценности всю жизнь.
– А нетрадиционные браки? Например, однополые семьи. Должно государство как-то реагировать на этот тренд?
Гульнара: – Думаю, чем больше запретов, тем больше сопротивления. Человек свободен, всё зависит от его интеллекта, физиологии, желания. Это невозможно прописать в законах. В будущем, через несколько поколений люди будут абсолютно свободны на уровне высокого сознания. Поэтому запрещать, гнобить не стоит – это выбор каждого человека. К тому же среди людей нетрадиционной ориентации много незаурядных личностей, гениев. Возьмите Чайковского – мы же восторге от его музыки и не акцентируем внимание на его интимной жизни. Гомофобия неуместна, но и пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений, по-моему, не нужна.
Главные – все
– Кто у вас главный в семье? Как распределяете обязанности по дому?
Алмас: – У нас всё общее, и машина взаимозаменяема: кому удобнее, тот сел и поехал. Чтобы сидеть и распределять обязанности, тогда начальник какой-то должен быть дома. У нас всё по ходу решается – бегом-бегом. Думать времени нет. Если Гульнары дома нет, я не буду вместе с детьми сидеть голодным и до упора ждать, когда она придёт и приготовит ужин. Это абсурд. Так же с уборкой – не в грязи же утонуть. Есть, конечно, вещи, которые без нее нельзя сделать. Мы оба росли в деревне. Мама в магазине работала, папа водителем, возил председателя колхоза. Если мама что-то не успела, он мне говорил: ты давай бегом за водой, картошку быстро чистим и варим. Там ещё и скотина, её надо бежать кормить.
Гульнара: – Я вспоминаю, как вкусно папа готовил, особенно когда мама стала завучем в школе и была очень занята.
– У вас двое детей. Хватает времени на общение с ними?
Гульнара: – Чтобы быть в теме, я перечитываю снова книги, слушаю их музыку, смотрю их фильмы, потом вместе обсуждаем. И отпуска планируем так, чтобы вместе куда-то съездить. В этом году решили объездить Башкирию, ведь у нас много прекрасных мест. Дочка Айсулпан окончила девятый класс, усиленно учит языки, мечтает учиться за рубежом. Тоже творческую профессию хочет выбрать, её тянет в искусство. Эмилю уже 31 год, заведует музыкальной частью в одном из театров Татарстана, сам пишет музыку. Невестка – драматург, создаёт инсценировки для многих театров.
Думаю, всё зависит от духовной наполненности. Если дети не читали книг, не слушали хорошую музыку, не говорили по душам с мамой и папой, они вырастают не только ограниченными, но и лишенными чувства прекрасного. Они не будут ценить ни свою, ни чужую жизнь. Если человек сам себя не любит и не уважает, считает себя неполноценным, «отбросом общества», то он и к другим будет относиться так же.
Если любишь – простишь
– Как, по-вашему, достаточна ли поддержка семей на госуровне? Или хватит того, что выплачиваются пособие малоимущим, неполным семьям, сиротам?
Алмас: – Господдержка нужна всем семьям. Я не против, если Госдума примет закон о материальном поощрении супругов, которые проработали в одном коллективе очень много лет и имеют большой семейный стаж. К примеру, через каждые пять лет есть доплаты к зарплате за выслугу, за звание народного или заслуженного артиста. Вот если бы ввели доплату за сохранение семей при работе в одном месте, это бы стимулировало людей, они бы понимали, что представляют ценность для государства. Когда люди долго вместе живут – это непросто.
Гульнара: – Семья нужна, чтобы растить и оберегать детей. В полных семьях они более уверенные в себе, получают любовь и отца, и матери. Такой ребенок самодостаточен, в него закладывается и воспитание, и внутренний стержень, и счастливое будущее. Если государство защищает и как-то поощряет не только малоимущие и многодетные, но и благополучные семьи, значит, оно заботится о будущем. Оно должно быть заинтересовано в защите крепких, полных семей. Ведь им тоже надо как-то выживать. Поэтому эта поддержка будет стимулировать к сохранению и созданию семей. Пока же разводов больше чем заключенных браков.
– Где она, «точка невозврата» для расставания супругов?
Гульнара: – Это предательство и невозможность его простить. Когда супруги предают друг друга, они предают и семью, и детей. Трудно, наверное, простить. Но человек стремится к этому, и пытается понять и разобраться, почему это произошло. Ведь у каждого свои причины и логика. Думаю, можно понять и простить, если любишь.
– Можно ли сохранить отношения, когда кажется, уже всё порушено?
Гульнара: – Я тоже задумываюсь об этом. Главное – постараться представить, что тебя ждёт, если не будет рядом этого человека. Мне кажется, развод – это очень тяжело. Когда пройдена точка невозврата, уже не вернёшь то счастливое состояние полноты жизни, теряется и ломается какая-то часть человека. Можно, наверное, приклеить и как-то жить дальше. Есть сильные люди, которые на это способны. А другие страдают, уходят в депрессию, запои. Нужно понять, сможешь ты возродиться и стать самодостаточным человеком или станешь «живым трупом»? Знаю многих, кто не сломался и счастливо живёт дальше. Надо любить себя, не быть придатком. Зависимость от другого человека – не любовь, а плен.
Пример родителей
– Как часто дома обсуждаете «производственные» темы? Или больше хочется отвлечься от них?
Алмас: – Круглыми сутками – иногда хочется посидеть, помолчать. С утра до ночи, на работе говорим, продолжаем этот разговор дома. Мы до сих пор не научились уметь забывать о работе, это тяжело. Ведь что такое спектакль? 500 человек в зале, и их энергетика в тебе сидит. Приходишь домой и это нельзя из себя «выбросить» – это не как принять душ и всё с себя смыть. Это вера, религия – чтобы это отпустить, не знаю, кем надо быть. Поэтому, бывает, и ночью не спишь, ходишь как зомби, и разговоры помогают. Но вот иду гулять с дочкой, она тараторит – и отвлекаешься.
– В вашем творческом багаже много самых разных персонажей, характеров. Они как-то влияют на вашу жизнь?
Алмас: – Это кропотливая тонкая многомесячная работа – изучать тот или иной образ. В период репетиции, игры проживаешь его. А потом - всё. К моей жизни он никакого отношения не имеет. Может быть, где-то возникают знакомые понятные ситуации, особенно если автор – хороший драматург. Но образы не должны менять актёров, это ненормально. Например, как меня и мою жизнь может изменить Пьер Безухов?
Гульнара: – Если на сцене мы с мужем партнёры, для меня он не Алмас, а я для него – не Гульнара. Это усвоили со студенческих лет.
Гульнара: – Я мечтаю сыграть Бланш Дюбуа в пьесе Уильямса «Трамвай «Желание» – это очень тонкая психологическая вещь.
Алмас: – Есть роли, которые требуют определённой подготовки, возраста, жизненных позиций. Например, чтобы сыграть короля Лира, мало быть просто хорошим актёром, надо прожить жизнь.
– А есть цели, по достижении которых вы сможете считать, что жизнь удалась?
Алмас: – Поставить детей на ноги и всегда помогать им. Это пример наших родителей – им доставляет удовольствие скопить немного от пенсии, чтобы сделать нам подарки. Они живут ради детей. Что касается профессии, вообще никакого потолка нет - сколько бы ни прожил, сколько бы ни сыграл. Все хорошие актёры до сих пор учатся, это бесконечная профессия.
Балетной труппе театра в Уфе присвоено имя Рудольфа Нуреева 
Творческий тандем Башдрамтеатра Уфы выдвинут на госпремию им. С.Юлаева 
Обновить объекты культуры в Уфе власти планируют на федеральные деньги